Здравствуй, родная моя. Наконец-то руки дошли до ручки, а то ведь никак не получалось написать тебе. Но теперь есть и вечер, и время, и бумага, и даже конверт со старательно наклеенной маркой. Ты знаешь, я не умею писать письма, но так забавно - смотреть, как чистая белая поверхность покрывается темной вязью моего неразборчивого летящего почерка. Пожалуй, это не менее увлекательно, чем смотреть на огонь. Кстати, про огонь: сейчас передо мной на столе горит свечка (да, сколько бы меня не били за нарушение правил противопожарной безопасности,я неисправим), и случайно оказавшиеся в комнате мотыльки летят на свет. Интересно, успевают ли они понять, что летят на тот свет?.. Здравствуй, далекая нежность моя. Я представляю тебя сейчас рядом со мной, уткнувшейся в какую-нибудь интересную книжку про благородных пиратов, плачущую, когда главная героиня, большеглазая и нежнощекая, провожает главного героя в смертный бой... Я ведь знаю, ты, когда смотришь фильмы, закрываешь глаза или даже убегаешь иногда и просишь позвать тебя, "когда кончится страшно". Да, я представляю тебя здесь... ...но мы здесь лишь вдвоем с моим престарелым котом, и я скучен, ибо могу сказать только то, что я по тебе скучаю... Здравствуй. У нас холодно, заледенело всё, и седьмая линия Васильевского острова звенит под ногами, как седьмая струна. Впрочем, всегда остается кофе, впрочем, всегда остается плед, впрочем, всегда остается возможность взять ручку и придвинуть к себе лист бумаги... А помнишь, как мы опускали ...